ДОКЛАД И ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ СЛОВО НА XVI МОСКОВСКОЙ ГУБЕРНСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ ВКП(б) 20, 22 ноября 1927 г.

Мне кажется, что если мы попробуем в кратких словах подвести итог этой дискуссии, то можем сказать, что в области принципиальных разногласий троцкистская оппозиция почти целиком перешла на рельсы меньшевизма, это — по основным вопросам вашей революции. В лице оппозиции мы имеем новый меньшевизм —«неоменьшевизм», который, конечно, отличается от классического меньшевизма некоторыми особенностями, совпадая с ним в основном. В вопросах об оценке движущих сил нашей революции и об оценке существующего сейчас в нашей стране положения, на рубеже десятилетия пролетарской победы, чрезвычайно большая часть взглядов оппозиции почти слово в слово повторяет то, что утверждает классический меньшевизм в лице его наиболее характерных представителей. Но не только в этом; а и в методах борьбы, в тактической линии наша оппозиционная группировка повторяет те приемы и те методы борьбы, которые отличают элементы политических организаций, стоящих за пределами нашей партии. В первую очередь я имею в виду ту же самую РСДРП, т. е.. организацию меньшевиков
[После II съезда РСДРП (1903) меньшевизм не оставлял претензий на представительство интересов всего социал-демократического движения страны. Отсюда настойчивое стремление к объединенчеству. После февральской революции предпринимались попытки создания единой партии под эгидой реформистского крыла, в августе 1917 г. после объединительного съезда меньшевистских групп партия стала называться РСДРП (объединенной). Однако это не предотвратило последующего организационного и идейного размежевания меньшевизма, из рядов которого вскоре выделилась как самостоятельная РСДРП (интернационалистов). После окончания гражданской войны меньшевизм как течение внутри страны прекратил свое существование. Меньшевики-эмигранты создали так называемую Заграничную делегацию РСДРП.]
. Вот итог.

Я, товарищи, на этом вопросе постараюсь задержаться по возможности краткое время. Но легко понять, что обойти эти вопросы, которые занимали всю нашу партию все последнее время и которые, безусловно, сопровождались очень крупными издержками для всего нашего государства, для всей нашей деловой работы,— эти вопросы обойти абсолютно невозможно.

Что лежит в основе той теоретической оценки положения в нашей стране, которую дает оппозиция? В основе ее Лежит положение, что наша страна в силу ее технической и экономической слабости не в состоянии без поддержки победоносного пролетариата в других странах успешно продолжать дело социалистического строительства.

Эта троцкистская формула, которая не раз Троцким
[Троцкий (Бронштейн) Л. Д. (1879—1940) — советский партийный и государственный деятель. В социал - демократическом движении с 1897 г., занимал центристские позиции. Участник первой российской революции 1905 — 1907 гг., председатель Петербургского Совета, позднее в эмиграции. В 1917 г. в числе межрайонцев был принят в большевистскую партию и избран членом ЦК. Осенью 1917 г. — председатель Петросовета. После Октября — нарком по иностранным делам (до 1918 г.), нарком по военным и морским делам, председатель Реввоенсовета (1918 — 1925), После 1925 г. — на хозяйственной работе (Главконцесском, Главэлектро). Во внутрипартийных дискуссиях послеоктябрьского периода (Брестский мир, дискуссия о профсоюзах и др.) нередко занимал особые позиции, которые подверглись резкой критике В. И. Лениным и другими членами ЦК. Несмотря на ошибочность ряда положений, выдвинутых Л. Д. Троцким в области теории и практики социалистического строительства, ему принадлежит крупная роль в становлении и развитии Советской власти, защите ее завоеваний. Член ЦК партии (1917 — 1927), член Политбюро (1919 — 1926). В 1927 г. исключен из партии, сослан в Алма - Ату. В 1929 г. выслан из пределов СССР, Убит в Мексике в 1940 г.]
выставлялась и защищалась, в видоизмененном виде лежала в основе октябрьской ошибки тт. Каменева и Зиновьева
[Имеется в виду позиция, занятая Г. Б. Зиновьевым и Л. Б. Каменевым накануне Октябрьской социалистической революции, согласно которой партия не готова была взять и удержать власть. Зиновьев (Апфельбаум О. А.) Г. Е. (1883—1936)— советский партийный и государственный деятель. Член партии с 1901 г. На V съезде РСДРП избран членом ЦК. Находясь с 1908 г. по апрель 1917 г. в эмиграции, работал в редакции ряда партийных изданий, в составе Заграничного бюро ЦК большевиков, был активным помощником В. И. Ленина. Накануне Октябрьской социалистической революции вместе с Л. Б. Каменевым проявил колебания, выступив против курса партии на вооруженное восстание. С конца 1917 г. — председатель Петроградского Совета, возглавлял губком партии. В 1919 — 1926 гг. — председатель Исполкома Коминтерна. После 1927 г. — ректор Казанского университета, член коллегии Центросоюза. Член ЦК в 1907 — 1927 гг, Член Политбюро ЦК в 1921 —1926 гг. (кандидат в 1919 — 1921). Член ЦИК СССР и ВЦИК. Несколько раз (1927, 1932, 1934) был исключен из партии по обвинению во фракционной деятельности, отправлен в ссылку. Незаконно репрессирован. Посмертно реабилитирован. Каменев (Розенфельд) Л. Б. (1883 — 1936)—советский партийный и государственный деятель. Член партии с 1901 г. После II съезда РСДРП — большевик. Подвергался репрессиям со стороны царского режима. На апрельской конференции 1917 г, избран членом ЦК партии, на II Всероссийском съезде Советов — председателем ВЦИК (затем заменен на этом посту Я. М. Свердловым). С 1919 г. — председатель Моссовета, с 1922 г. — заместитель председателя СНК СССР, с 1924 по 1926 г. — председатель Совета труда и обороны. После 1926 г. — нарком торговли СССР, полпред СССР в Италии, председатель Главконцесскома, директор Института мировой литературы. Член ЦК в 1917 — 1927 гг. Член Политбюро ЦК в 1919 — 1926, член ЦИК СССР и ВЦИК. Несколько раз (1927, 1932, 1934) был исключен из партии по обвинению во фракционной деятельности, отправлен в ссылку. Незаконно репрессирован. Посмертно реабилитирован.]
. Эта формула повторялась перед XIV партсъездом. Эта формула оказывает свое давление и теперь. Из этой формулы вытекает вывод оппозиции о нашей неизбежной гибели, о нашем неизбежном — в условиях затяжки мировой революции—перерождении, проходящем согласно оппозиционным и меньшевистским теоретикам через ряд этапов. С точки зрения расположения основных классовых сил в стране мы якобы имеем сейчас такого рода перегруппировки: от пролетариата к крестьянству, следовательно, от пролетариата к мелкой буржуазии, от крестьянства к кулачеству, т. е. от мелкой буржуазии и от простого товаропроизводителя в сторону капиталистических элементов, от кулачества к буржуазии, нэпману. Через ряд промежуточных этапов, через ряд различных звеньев этого большого процесса мы якобы идем к тому, что основной руль, гегемония, ведущее начало переходит из одних рук в другие, от рабочего класса к капиталистам, к нэпмановской буржуазии.

На основе перегруппировки сил в стране, под влиянием политики, которую ведет наша партия, совершается якобы, в свою очередь, и соответствующее перерождение нашего государственного аппарата, т. е. радикальное изменение классового характера власти в нашей стране. Сперва происходит отрыв общего государственного аппарата пролетарской диктатуры от своего классового пролетарского базиса, потом происходит превращение государственного аппарата в некую внеклассовую, самостоятельную силу; потом этот самостоятельный независимый от пролетарского классового базиса аппарат получает якобы, по выражению Троцкого, другой «социальный заказ», «социальный заказ» от другого класса, происходит сползание на кулацко-нэпмановские рельсы. Это и находит свое определенное выражение в теории так называемого термидора. За термидором, т. е. за контрреволюционным перерождением государства, следует открытый цезаристский, бонапартистский переворот
[Историческая параллель с событиями Великой французской революции, которая завершилась переходом власти в руки буржуазии («термидорианский переворот» 1794 г.), выразителем интересов которой явился Наполеон Бонапарт.]
.

В связи с этим дается соответствующая оценка нашей партии. Наша партия, которая имеет свой костяк в партийном аппарате, сперва якобы отрывается от пролетарской массы, потом (или наряду с этим) аппарат отрывается от основной партийной массы, получает самостоятельное значение, потом начинает подводить под себя другой классовый базис, получает «социальный заказ» от иных классов, нащупывает себе другую социальную базу, буржуазную базу. И это есть выражение термидорианства, бонапартизма. Отсюда делается практический вывод, что существующий партийный режим есть главная из опасностей, низвержение которой является первой обязанностью каждого партийца, каждого революционера. Вот как характеризуется картина перегруппировки классовых сил внутри государственного аппарата, внутри нашей партии. Все идет одним путем, через одни и те же этапы, причем общий смысл этого процесса есть процесс термидорианско-бонапартистского перерождения.

Я, товарищи, считаю излишним дальше останавливаться на изображении этой самой теории, потому что всем вам она достаточно известна, изрядно навязла в зубах. Само собой разумеется, опровергать это по существу, т. е. доказывать, что наша партия не бонапартистская, не термидорианская, было бы ниже достоинства нашей партии. Мы можем с гораздо большим правом упрек в бонапартизме и термидорианстве вернуть тем уличным «героям», которые на четырех ногах ползают за каждой торговкой на каждом вокзале
[Имеются в виду действия сторонников оппозиции, пытавшихся организовать 7 ноября 1927 г. уличные демонстранции в Москве.]
. (Аплодисменты).

Я хотел бы констатировать один факт: эта теория обща для нашей оппозиции и для меньшевиков. Я говорю это с полным сознанием ответственности за свои слова, с полным сознанием того, что я не преувеличиваю ни на один атом. Я вам приведу несколько цитат из меньшевистских произведений и из оппозиционных выступлений, где вы увидите не только полное совпадение политической мысли, но вы увидите полное, буквальное совпадение некоторых формулировок.

Я приведу три выдержки из речи Троцкого и две выдержки из «Социалистического Вестника»
[«Социалистический вестник» — орган Заграничной делегации РСДРП (меньшевиков). Выходил на русском языке в Берлине с 1921 г.]
.

Вот, что говорил т. Троцкий на последнем пленуме ЦК и ЦКК
[Объединенный (1927 г.) Пленум ЦК и ЦКК ВКП(б) обсудил и утвердил предложенные Политбюро проекты тезисов по вопросам порядка дня XV партсъезда, докладчиков на предстоящем съезде, принял специальное постановление о партийной дискуссии. На этом же пленуме после слушания доклада Президиума ЦКК было принято решение об исключении Л. Д. Троцкого и Г. Б. Зиновьева из состава ЦК партии за оппозиционную деятельность.]
:

«В партийном режиме находит свое выражение вся политика партийного руководства. Эта политика сдвинула за последние годы свой классовый стержень слева направо: от пролетариата к мелкой буржуазии, от рабочего к спецу, от рядового партийца к аппаратчику, от батрака и бедняка к кулаку, от шанхайского рабочего к Чан-Кай-ши
[Чан Кайши (Цзян Цзеши) (1887—1975) — глава гоминьдановского режима (с 1927 г.). После победы народной революции в Китае в 1949 г. с остатками войск бежал на о. Тайвань, где создал марионеточное правительство.]
, от китайского крестьянства к буржуазному офицерству, от английского пролетария к Перселю, Хиксу
[Руководители Генерального Совета профсоюзов Англии Альфред Персель и Джордж Хикс поддержали разрыв англо-советских дипломатических отношений весной 1927 г. и приняли участие в антисоветской кампании.]
, генсоветчикам и т. д. без конца. В этом самая суть сталинизма».

Вот вторая цитата, которая увенчивает все здание:

«Партийный режим вытекает из всей политики руководства. За спиной крайних аппаратчиков стоит оживающая ВНУТРЕННЯЯ БУРЖУАЗИЯ. За ее спиной — МИРОВАЯ БУРЖУАЗИЯ. Все эти силы давят на пролетарский авангард, не давая ему поднять голову или раскрыть рот. Чем больше политика ЦК сдвигается с классового русла, тем больше приходится эту политику навязывать пролетарскому авангарду сверху — методами принуждения. В этом — корень нынешнего возмутительного партийного режима». (Ibid.)

Здесь поставлены все точки над i: за крайними аппаратчиками, т. е. за ядром Центрального Комитета (по терминологии Троцкого), скрывается даже не мелкая буржуазия, даже не кулак, а зрелая, вполне сложившаяся буржуазия, за спиной которой, в свою очередь, скрывается мировая буржуазия. Так вот, значит, мы, представители ЦК, являемся идеологами политики нэпмана, политики мировой буржуазии. Это очень смешно, но это было сказано не где-нибудь, а на заседании ЦК и ЦКК. Это — характеристика, даваемая со стороны Троцкого. А что пишут меньшевики? Меньшевики здесь более последовательны, они родословную нашего «бонапартистского грехопадения» ведут не с последних дней и даже не с момента созревания «великого блока» Зиновьева и Троцкого, они ведут нашу родословную, начиная с момента революции, с момента захвата власти большевиками. Вот что пишет Дан
[Дан (Гурвич) Ф. И. (1871—1947) — один из лидеров меньшевизма. В социал-демократическом движении с 1894 г., входил в Петербургский «Союз борьбы за освобождение рабочего класса», подвергался репрессиям. С 1903 г. примкнул к меньшевикам, после февральской революции — идеолог «революционною оборончества», сторонник политики коалиции с буржуазией. Член ЦК партии меньшевиков. Противник Октябрьской социалистической революции. Входил в меньшевистскую фракцию во ВЦИКе, работал врачом в системе Наркомздрава. В 1922 г. выслан за границу, в 1923 г. лишен советского гражданства. Один из лидеров меньшевиков-эмигрантов.]
в «Социалистическом Вестнике» № 21/22:

«Та самая речь Ленина, которая возвещала «новую экономическую политику», кончилась и новым «лозунгом», предписывавшим отныне «социалистов держать в тюрьме».»

«Так вступила большевистская диктатура в новую фазу своего развития, в фазу «нэпа», когда революционные задачи, выполнительницей которых сделала ее история, все более уходят в прошлое и когда самосохранение все больше становится для нее самодовлеющей целью, хотя и прикрываемой самыми фантастическими «теориями». Из силы революционной она все более становится силой консервативной. Из выразителя интересов масс в определенной, исторически обусловленной обстановке — тормозом для выявления и защиты этих интересов в новых условиях, созданных революцией. Ибо в этих новых условиях, когда основной социальной силой России становится мелкобуржуазное крестьянство; когда и на национализированных фабриках и заводах государство ведет хозяйство капиталистическое; когда образовались громадные кадры людей (чиновников, администраторов, хозяйственников), источником существования которых становится хотя и монополизируемая государством, но создаваемая трудом рабочих «прибавочная стоимость»; когда, словом, возрождаются в России классы буржуазного общества, а вместе с ними и классовые антагонизмы, — в этих условиях интересы трудящихся и особенно интересы рабочего класса требуют и в России, как и во всякой другой стране, свободы классовой организации и борьбы, не мыслимой без политической свободы».»

«Как фактор революции, большевистская диктатура исторически пережила себя. Она превращается в диктатуру «аппарата», все более от всех классов отрывающуюся и всем им себя противоставящую, все более вступающую в конфликт с интересами общественного развития и потому заживо разлагающуюся».

Вы видите, что Дан несколько даже умереннее в своей оценке, чем Троцкий, потому что Дан останавливается на той точке, когда аппарат отрывается и оторвался от пролетариата, а Троцкий говорит, что этот аппарат пережил стадию своего отрыва, уже подвел под себя классовый базис нэпмана, за спиной которого стоит буржуазия международная.

Последняя цитата из передовицы последнего номера «Социалистического Вестника», посвященного 10-летнему юбилею нашей революции. В статье, которая называется «Юбилейный разгром», дается прямая оценка выступлений оппозиции за последнее время и оценивается это с точки зрения тактики. Вот что мы находим и читаем в этой передовице:

«Кое-что из оппозиционных теорий не может не встретить всеобщего отклика. Ее (оппозиции.— Ред.) характеристика перерождающейся диктатуры во многом правильна и соответствует действительности. Пусть она кое в чем не нова, пусть она заимствована у политических противников, разве в этом дело? Важно то, что она правильна, что она публично констатирует то, о чем до сих пор можно было говорить лишь в подпольной социалистической печати. Ее указания очень верны: быстро идет процесс перерождения, который оппозиция называет «термидорианским»; активность народных масс сменяется активностью верхушек. На место народа вступает власть — так во всех областях. Вместо рабочей активности — активность хозяйственников. Вместо советов —- работа президиумов. Вместо армейской массы — самосознание офицерства. Вместо партийной массы — циркуляр Политбюро, Троцкий прав — такова действительная картина, а куда ведет эта эволюция, нам приходилось писать уже не раз. Что удивительного, если теперь, когда и коммунистическая оппозиция увидела то, чего не видят одни слепые, она умеет привлечь симпатии и заставить себя слушать?»

«Кое-что из оппозиционной теории не может не встретить всеобщего отклика». Теперь посмотрите, что это за «кое-что». «Ее характеристика… перерождающейся диктатуры во многом правильна и соответствует действительности. Пусть она кое в чем не нова, пусть она позаимствована у политических врагов, разве в этом дело? Важно то, что она правильна, что она публично констатирует то, о чем до сих пор можно было говорить лишь в подпольной социалистической (сиречь: меньшевистской.— Н. Б.) печати, ее указания очень верны, быстро идет процесс перерождения, которое оппозиция называет термидорианским, активность народных масс подменяется активностью верхушек, на место народа вступает власть вместо рабочей активности — активность хозяйственников, вместо совета — работа президиума… Она умеет привлечь симпатии и заставить себя слушать». От себя я прибавлю, что символом этих «симпатий» со стороны рабочих могут служить калоши и соленые огурцы. Но не это в данном случае важно. В данном случае важно то, что вы имеете здесь совпадение. Раньше была только перекличка между меньшевиками и нашей оппозицией, а теперь вы имеете совпадение политической мысли, не приближение к чему-то общему, а совпадение политической мысли,— потому что, когда «Социалистический Вестник» говорит: дескать, у оппозиции «кое-что правильно», а потом перечисляет, что это за «кое-что», то выясняется, что это «кое-что» есть характеристика классовых соотношений в стране, это «кое-что» есть классовая характеристика нашей государственной власти, это «кое-что» есть характеристика нашей партии. Что же остается кроме этого «кое-что» из самых важных вопросов? Ровно ничего. Основное исчерпано. Характерно то обстоятельство, что цепочка этих взаимных объятий продолжается дальше. У нас в газетах отмечалось, что Милюков в своем органе отпечатал документы оппозиции с нижеследующим примечанием от редакции,; напечатанным жирным шрифтом.

«Ниже мы печатаем два отрывка из большевистской оппозиционной литературы. Они как раз годятся для «юбилея». В Советской России эти отрывки напечатаны быть не могут. Они печатаются там в тайных типографиях, как при старом режиме, и выслеживаются и уничтожаются — тоже как при старом режиме. Таким образом мы осуществляем «свободу печати» для т. Троцкого. Благодарности не ждем, но сами выражаем удовлетворение, что большевистская «оппозиция» вступила в стадию подпольной печати. Надеемся, что за ней последуют и дальнейшие стадии».

Вот оценка, вот она — эта «классовая правда классового врага». Я, товарищи, считаю излишним останавливаться дальше на идейном содержании оппозиционной платформы. Совершенно ясно, что наши идейные разногласия уже переросли рамки тактических разногласий, они стали программными разногласиями, и я полагаю, что людям с такими взглядами в нашей партии не место. (Бурные аплодисменты).

Всякому понятно, что тактические разногласия, это такие разногласия, которые предполагают некоторый общий язык. Я могу расходиться со своими товарищами по партии, например, в количественной оценке тех извращений, которые у нас есть, я могу расходиться в оценке тех или иных методов борьбы против этих извращений. Но если я расхожусь с каким-либо партнером, с которым я хотя бы сто лет сражался вместе, в оценке того, есть ли наша партия — партия революционного пролетариата, или же она — перерождающаяся партия, которую нужно выбросить и чем скорее, тем лучше выбросить,— тогда у нас ничего общего, мы тогда — враги, которые, исходя из этого, делают свои выводы. Я знаю, что есть еще логика борьбы: некоторые говорят не то, что думают, некоторые в своей борьбе идут дальше, чем они сами хотели бы. Это, вероятно, имеет место среди некоторых оппозиционеров. Но из этого отнюдь не следует, что нужно быть более терпимым. Ибо в оборот пущены такие вещи, которые ставят людей по другую сторону баррикады. Если у нас термидорианская власть, тогда нашу власть нужно взрывать, а если это пролетарская диктатура, то нужно ее защищать. Если у нас термидор,— нужно организовывать стачки на фабриках, если у нас пролетарская диктатура,— нужно строить социалистическую промышленность. Если наша партия переродилась в переверзевско-алексинскую партию
[«Переверзевско-алексинская партия» — в порицательном смысле бесприпципиальное сближение, блок, преследующий выдвинутые цели любой ценой. Конкретно имеется в виду блокирование политиканов — Алексинского и Переверзева, развязавших в июле 1917 г. кампанию с целью политической дискредитации В. И. Ленина. Алексинский Г. А. (1879 — 1967) — политик, журналист, некоторое время входивший в ряды большевиков (1905 — 1907), депутат II Государственной Думы. Позднее порвал с партией. В 1917 г. вошел в меньшевистскую группу «Единство». Имел репутацию интригана. Во время июльских событий 1917 г. опубликовал совместно с эсером В. С. Панкратовым в бульварной петроградской газете «Живое слово» заявление в подложный документ с обвинением В. И. Ленина и ряда других большевиков в связях с гермапским генштабом и получении от последнего крупных денежпых сумм. Эта публикация способствовала развязыванию антибольшевистской кампании, В 1918 г. Алексинский был арестован ВЧК, выпущен на поруки. Бежал за границу. В эмиграции был известен своей беспринципностью. Переверзев П. петербургский адвокат, трудовик, получил известность участием в ряде дореволюционных политических процессов. Во Временном правительство первого коалиционного состава (май — июнь 1917 г.) сменил Керенского на посту министра юстиции. В июльские дни 1917 г. поддержал аферу Алексинского, хотя затем вынужден был признать, что пустил в ход непроверенные обвинения с целью скомпрометировать лидеров большевизма в глазах солдатских масс. Эпизод с подложными документами положил конец политической карьере Переверзева.]
,— нужно ее разрушать, а если у нас пролетарская диктатура,— нужно защищать нашу страну до последней капли крови.

Это — две разные программы, а не две разные тактики, и когда оппозиционные политики перебегают от одной к другой, приближаясь то к одной, то к другой (в зависимости от того, сколько они колотушек получат от рабочих по затылку), мы говорим: извините, любезные, это— недостойная игра, с платформой «термидора» мы никого в партии оставлять не будем.

Из всего этого, как я уже говорил, вытекает и тактика, которую проводят оппозиционеры. Я не буду здесь останавливаться опять на этих вопросах, пересказывать дело, начиная с «лесных братьев» и кончая всякими их дачами, захватом МВТУ
[Имеются в виду различные враждебные действия оппозиции, в частности захват 4 ноября 1927 г. одной из аудиторий МВТУ для проведения фракционного собрания.]
и пр. Из газет вы всю эту «музыку» знаете, я хотел бы только сказать, что в общем мы здесь уже имеем все формы борьбы, кроме одной, имя которой вооруженное восстание». Мы имеем нелегальщину, нелегальные типографии. Мы знаем, как Раковский
[Раковский X. Г. (1873—1941) — советский государственный деятель, дипломат. В социал - демократическом движении с 1890-х гг. Активный участник рабочего движения в России, Румынии, Болгарии в других странах. Член партии с 1917 г. После Октября — председатель СНК Украины, член Реввоенсовета Южного фронта, член ЦК (1919 — 1927). После 1923 г. на дипломатической работе: заместитель наркома по иностранным делам СССР и по совместительству полпред в Великобритании (1923 — 1925) и во Франции (1925 — 1927). На XV съезде партии в числе других участников оппозиции исключен из рядов партии и отправлен в кратковременную ссылку в Астрахань. Позже работал в органах Наркомздрава. Восстановлен в партии в 1935 г. Незаконно репрессирован. Исключен из партии, осужден по делу так называемого право-троцкистского блока (1938). Посмертно реабилитирован, восстановлен в партии.]
в Харькове организовывал полустачку. Это вам уже показывает, что они не будут останавливаться перед переходом к стачечной борьбе. Мы имеем, затем, уличные демонстрации. Не вина оппозиционеров в том, что они вывели вам на улицу лишь разбросанные кучки, что у них кишка оказалась тонка. Важно то, что они перешли к уличной борьбе. Но если уже есть попытка уличной демонстрации, есть попытка организации стачечной борьбы, то дальше следует только одно — вооруженное восстание.

Никаких форм промежуточных больше нет. Все промежуточное исчерпано в той лестнице форм борьбы, которая в природе существует вообще. Нелегальная борьба, мобилизация своих сил, агитация, пропаганда, массовое действие, уличные выступления, стачка плюс демонстрация. За этим следует лишь демонстрация плюс восстание. Дальше некуда идти.

У них — другая программа, флаг которой был вывешен в знаменитом положении о термидоре; у них — другая тактика, которую нельзя иначе назвать, как тактикой повстанчества против Советской власти и нашей партии, первый флажок которой был вывешен в известном тезисе о Клемансо
[В 1927 г. в письме на имя председателя ЦКК Г. К. Орджоникидзе Л. Д. Троцкий заявил, что в случае интервенции империалистических держав и приближения вражеских войск к Москве оппозиция будет добиваться свержения существующей власти. При этом он ссылался на пример французского политического деятеля Ж. Клемансо (1841—1929), премьер-министра Франции в 1906—1909 и 1917—1920 гг., который использовал приближение германских войск к Парижу, чтобы добиться отставки существовавшего в то время во Франции правительства.]
, от которого Троцкий отбрехивался и говорил, что там не так изложено. Теперь смысл этого тезиса всякому дураку виден. Это означает переворот в нашей стране, это означает другую власть, это означает другую партию. Конечно, у оппозиции стояла перед глазами лишь перспектива захвата руководства партией. Они думали, что у них такой огромный авторитет в стране, что это легко будет провести, что они смогут всех и всякого убедить и что клемансистский переворот произойдет безболезненно. Троцкий покажется, два вузовца покричат: «Да здравствует вождь Красной Армии», и, дескать, готово. Дескать, все рабочие только того и ждут, чтобы этот переворот произошел. Дескать, все ждут пришествия оппозиционных «спасителей». Как только они появятся на ступеньках своего храма, все будет сделано безболезненно, никаких кровавых столкновений, без всякой гражданской войны. Вот на что они надеялись. Но жизнь показала другое. Ничего не получили в партии. Потом стали сами апеллировать ко всем и каждому. Стали апеллировать к широким массам, но широкие массы набили им все скулы. (Смех). И нужно им теперь создавать какое-то самоутешение. Это самоутешение сегодня пропечатано в признаниях одного товарища, который перешел теперь на нашу сторону, но который раньше входил в состав областного комитета оппозиции и присутствовал на заседаниях объединенного ЦК Зиновьева и Троцкого на квартире у «объединенного» Смилги
[Смилга И. Т. (1892—1938)—советский партийный и государственный деятель. Член партии с 1907 г. После февральской революции— член Кронштадтского комитета РСДРП(б), председатель Областного исполнительного комитета армии, флота и рабочих Финляндии. После Октябрьской социалистической революции — член Реввоенсовета республики, зам. председателя ВСНХ, вам. председателя Госплана СССР. Во внутрипартийных дискуссиях был сторонником группы Л. Д. Троцкого. В 1927 г, исключен из партии, в 1930 г. восстановлен, в 1937 г. исключен вновь. Незаконно репрессирован. Посмертно реабилитирован, восстановлен в партии.]
. (Смех). Самым трагикомическим, а по чести говоря, просто комическим, является то, что когда они собрали всех своих людей, то констатировали с полным единодушием, что они «просыпались». Признавшись у себя в том, что «просыпались», они на следующий день представили в ЦК две бумаги, где пишется, что за них был весь миллион. Они прислали бумаги, где говорят, что все решительно были за них и что только жалкая кучка «углановских свистунов»
[Углановскими свистунами представители оппозиции называли сторонников линии ЦК, одним из проводников которой в Московском городском комитете был Н. А. Угланов. Угланов Н. А. (1886—1940) — советский партийный и государственный деятель. В партии с 1907 г. После Октябрьской социалистической революции — секретарь ряда крупнейших партийных организаций — петроградской, нижнегородской, московской. Член ЦК с 1923 г., секретарь ЦК (1926—1928), кандидат в члены Политбюро (1926—1929). Выступал с поддержкой группы Н. И. Бухарина. Нарком труда РСФСР (1928—1930). Был исключен из партии в связи с «делом группы Рютина и др.» (1932), восстановлен и исключен вторично (1936). Незаконно репрессирован. Посмертно реабилитирован.]
была против. (Смех). Оппозиция представляет маленькую кучку, и эта маленькая группка живет самообманом, своих вождей водит за нос: вот недавно на одном заводе оппозиционер звонил, чтобы туда приехал Троцкий, дескать, все 100 проц. за него, а что оказалось? Оказалось, что собрание единодушно было против оппозиции. Они живут самообманом, иллюзиями, оппозиционными грезами. Казалось бы, пускай грезят. Но то, что они делают сейчас, это вредно не только само по себе, ибо развязывает другие силы. Вот, товарищи, тема, которая неоднократно развивалась и которая заслуживает в первую очередь нашего внимания. Если вы сейчас пройдетесь по улице крупного города, то на площади или в трамвае вы увидите, как развязывается эта мелкобуржуазная дрянь в нашей стране. Почему? Потому, что оппозиция развязывает вот эти все силы. Возникают конспиративные кружки, группировки. Вот недавно я из Одессы получил программу «коммунистической рабочей партии», представляющую замечательно интересный документ для характеристики настроений этого рода. По программе можно увидеть, что ее писал тертый интеллигентский калач. Она берет тезисы о «термидоре» и «перерождении» и развивает их, накручивает, конечно, и грубее и резче, чем оппозиция: вожди партии обратились-де в новых капиталистов, сосущих кровь, и пятое, десятое. Говорится о том, что мы натравливаем одну нацию на другую. Резко взята антисемитская струя. Но потом сразу выскочили интеллигентские уши. Авторы выискали главную вину в том, что мы натравливаем рабочих на интеллигенцию.

Но совершенно ясно, что опорным пунктом для этой программы явились тезисы оппозиции, развязавшей все эти оголтело-реакционные силы. Дальше идут разные контрреволюционные прокламации и все проч. Их развелось сейчас гораздо больше, чем было несколько месяцев назад.

Замечается сейчас некоторый рост кружков и группочек, мечтающих о терроре, о заговоре и проч. Я думаю, что будет полезно показать кулак всей этой шпане, чтобы они знали…

Оппозиционные документы и выступления есть средство оживления третьей силы. Все эти документы и выступления оппозиции мы имеем как раз тогда, когда катится к нам огромная волна международной симпатии. Мы сейчас присутствуем при таком положении вещей, когда даже среди социал-демократических рабочих имеется большой рост симпатии к Советскому Союзу, который нашел свое выражение и в делегациях, и в только что закончившемся конгрессе друзей СССР, происходившем в этом же самом зале
[Всемирный конгресс друзей СССР, приуроченный к торжественному празднованию 10-летия Октября, работал в Москве с 10 по 12 ноября 1927 г. На нем присутствовало около 1 тыс. представителей 43 стран.]
. Тут было около тысячи человек иностранных делегатов, но, товарищи, если бы вы поговорили с делегатами, когда они сюда приехали, то увидели бы, как они здесь переделывали себя, с какими настроениями они уезжали отсюда; если бы знали, как они выбирались сюда, какая борьба происходила там, когда они должны были приехать сюда,— вы почувствовали бы, что от них тянутся нити к большим и широчайшим массам рабочего класса. Не случайность — весь их восторг, восторг даже перед этими парадами физкультурников, не говоря о другом. Их присутствие здесь является доказательством того, что они идут к нашему Союзу, к нашему пролетарскому государству. Отмечу такой яркий штришок на этом конгрессе. Здесь, с этой кафедры говорил один француз, председатель французской делегации, Каломер, который является редактором влиятельного французского журнала. Он все время занимал позицию против нас. Он все время защищал анархическую точку зрения, все время был против нас, думая, что мы душегубы, грабители и т. д. Здесь он сделал заявление от имени французских анархистов и от анархистов, входящих в ряд других делегаций, что они целиком от этой позиции отходят. И в это время Троцкий и кампания предлагают нам идти к анархистам!

В Советском союзе массы идут к нам, а они, оппозиторы, думают, что они идут к рабочим массам и попадают… в кабинет господ Щербаковых. Они говорят, что рабочий класс с ними, что они будут к нему апеллировать, а в это время рабочий класс всего мира идет к нам, к нам идут даже социал-демократические рабочие и говорят нам: «Мы будем свою кровь проливать за защиту Советского Союза». А наши «революционные» оппозиторы заглядывают на Запад и говорят, что у нас, в Советской России, термидор. Разве не ясна картина? Она абсолютно ясна. У нас — разные — программа и тактика. Конечно, мы должны бороться за всякого рабочего, который за оппозиторами идет, но мы не имеем права сделать ни одной идейной, политической уступки людям, которые в своей программе и в вопросах тактики являются совершенно созрелыми и даже перезрелыми меньшевиками.

Из всей этой дискуссии мы можем сделать такой вывод: на XV партийном съезде перед оппозиционерами будет два пути: либо абсолютно, безоговорочно, безусловно, на деле распустить свою фракцию, свою партию, отказаться от указанных выше меньшевистских взглядов, либо этого не будет сделано, и тогда соответствующим образом наша партия будет их рассматривать.

Тов. Клара Цеткин
[Цеткин (Zetkin) Клара (1857—1933)—деятель германского и международного рабочего движения. Участник создания II Интернационала (1889), один из основателей КПГ, член ЦК (с 1919), член Президиума ИККИ (с 1921).]
на собрании коммунистов — членов конгресса друзей СССР правильно заметила, что по существу дела решение, которое было принято ЦК, является лишь формальным выражением того, что есть. И это абсолютно правильно. Если желают возвращения к рабочему классу и к партии, пускай возвращаются на основе тех условий, которые им поставит партия на XV съезде; если будут юлить, уклоняться и проч., никто не пожалеет, никакие массы на защиту их не пойдут. Они думали, что вывод Троцкого и Зиновьева из партии будет сопровождаться, по крайней мере, всеобщей стачкой, а на самом деле рабочие сказали: «Наконец-то! Хорошо»,— и беспартийные передовики-рабочие вошли в партию…

Наша партия должна теперь поскорее переходить к очередным делам, потому что нам и так «в копеечку» встала такая дискуссия и такая критика.

Нам нужно поднять выше нашу собственную самокритику и нашу положительную работу, потому что должен заверить, что за последнее время мы из-за этой оппозиции начали упускать темп руководства. Всякий понимает, что в особенности руководящему нашему органу, нашему Центральному Комитету, и так не хватает времени, чтобы следить за всей огромной машиной, за всем тем делом, которое лежит на плечах нашей партии, и терпеть антипартийные выступлении мы больше не будем. Поэтому мы должны перед оппозицией на XV съезде поставить вопрос со всей прямолинейностью, со всей резкостью, со всей остротой: либо с нами, либо нет, а если будете юлить, как двадцать раз юлили на совещаниях, то мы на это не пойдём, потому что довольно играть «термидором», демонстрациями, довольно играть диктатурой в стране и нашей партии.

Если
[Основной капитал — часть производительного капитала (затраты на машины, оборудование, здания, сооружения), которая переносит свою стоимость на вновь созданный продукт частями и возвращается в денежной форме постепенно в течение ряда кругооборотов капитала.]
мы перейдем к собственно внутренней экономической политике, то в первую очередь я имею в виду те затруднения, какие мы имели в эти годы и будем иметь, еще и впредь в области нашего основного капитала. Нам приходится вести вперед наше капитальное строительство, капитальное строительство нашей социалистической индустрии в условиях, когда мы должны опираться и в дальнейшем на наши собственные внутренние ресурсы. В противоположность всякой другой стране, которая строится и обстраивается на основе иностранных займов и кредитов, мы строимся сами; вопрос об источниках для основных капитальных вложений будет играть для нас крупнейшую роль и в будущем, ибо вам приходится вкладывать огромной величины капиталы в тех случаях, когда в наличии имеется неизжитый товарный голод. Если вкладывать те капиталы, которые мы собираем по копейке из разных источников города и деревни, в быстро реализующееся легкое строительство, если вкладывать их с расчетом, чтобы можно было быстро возвращать в виде готовых продуктов и, таким образом, ускорить оборот капитала, а в то же время смягчить при помощи этого капитала те затруднения, которые имеются в связи с неизжитым товарным голодом,— это был бы выход из положения. Но мы не можем вести такую политику, чтобы не вкладывать значительную сумму капитала в капитальное строительство в области тяжелой индустрии, и центр тяжести мы не можем не перекладывать на производство средств производства. Между тем, нужно видеть, что вложения в крупнейшие заводы, например, по металлургии и проч., мы реализуем только через ряд лет. Получается, что деньги собираем и вкладываем, а ни товарно-потребительском рынке это еще не ощущается так быстро и непосредственно) как бы вам хотелось.

Эта задача, проблема основного капитала, будет точно так же мучительно и жгуче стоять в течение ближайших лет. С другой стороны, теми ресурсами на капитальное строительство, которые у нас имеются, мы не можем маневрировать и, вложив определенную сумму в капитальное строительство, мы не можем ее по-другому перераспределить. Мы чрезвычайно связаны. Особенность нашего теперешнего хозяйственного строительства заключается в том, что ко всем неблагоприятным условиям, которые мы имеем (недостаток капитала в нашей стране), прибавляется и отсутствие резервов. Мы поэтому правильно в пятилетке дали директиву идти на то, чтобы создать резервы. Эта директива является особенно необходимой.

Нужно приложить все усилия, чтобы в ближайшие годы, не ломая ваших производственных программ, выполнить директиву относительно резервов, В связи с этим стоят и трудности нашего планирования, потому что если бы мы жили в покое и к нам не могли вторгнуться каждую секунду факторы, которые лежат вне нашей воли, вроде атаки на нас со стороны иностранного империализма, тогда мы в общем и целом шли бы быстрее и несравненно спокойнее.

Следующим вопросом, на котором я хотел бы остановиться, является вопрос о себестоимости и, дальше, о рационализации нашего производства. Товарищи, нам нужно совершенно серьезно продумать вопрос о себестоимости нашей продукции, потому что нечего и говорить о соревновании с иностранным капитализмом, о смычке с деревней, об усилении ведущей роли социалистического города без того, чтобы не прилагать всех усилий для разрешения проблемы себестоимости. Проблема себестоимости упирается у нас в целый ряд факторов. Она упирается в старую технику, в вопрос о переоборудовании нашей промышленности, она упирается в плохую организацию труда и в производстве, и в распределении. Она упирается в высокие накладные расходы, которые мы снижаем, но которые мы еще не снизили до необходимого и возможного уровня. Она упирается в неэкономное и нерациональное использование вашего топлива и сырья. Она находит свое выражение и в том, что доля заработной платы на единицу продукта еще крайне велика. И вот на этом вопросе я бы хотел остановиться, потому что это есть вопрос, на котором чрезвычайно многие сбиваются и путаются.

Например, у оппозиции имеется такой тезис или полутезис: дескать неправильно выставлять положение, что доля зарплаты должна понижаться, это-де есть антисоциалистическая политика. Это — вздор, это — зеленая чепуха, потому что всякому дураку понятно, что когда мы переходим на лучшее оборудование, когда, скажем, на электрических станциях вместо трех человек начинает управлять пара человек огромной машиной, то эта высокая техника находит выражение, между прочим, и в том, что доля живого труда в единице продукта падает. В этом находит свое выражение технический прогресс, и кто полагает, что доля живого труда на единицу продукта должна оставаться той же самой, тот предлагает нам экономическое безграмотство. Только абсолютно неграмотные люди могут защищать такое предложение. Вопрос о постоянном повышении материального уровня рабочего класса, это — несколько другой вопрос.

Следовательно, заботясь о переоборудовании нашей промышленности и в то же время ведя курс на постоянное повышение материального достатка рабочего класса, нам в то же время самое время нужно — путем рационализации промышленности, лучшего использования сырья, повышения органического состава капитала наших предприятий, рационализации по всей линии — идти по той линии, чтобы доля зарплаты в себестоимости нашей Продукции понижалась. Все дело заключается у нас именно в отсталости, в непреодоленном еще нами производственно-техническом варварстве. Я, товарищи, должен сказать, что эта проблема себестоимости является у нас центральной проблемой, о которой мы не должны забывать ни на одну секунду.

Со стороны оппозиции с вопросом рационализации происходит самая недостойная игра. С одной стороны, Троцкий всюду и везде говорил о сравнительных коэффициентах (по сравнению с мировыми показателями). Но если мы в то же время противодействуем рационализации нашего производства, то все разговоры о мировых коэффициентах превращаются в обман всех трудящихся. Тем более, что у нас есть некоторое сопротивление со стороны отдельных прослоек рабочих рационализаторским процессам. И нам нужно ставить вопрос совершенно открыто и в упор: хотим ли мы оставаться на кустарном уровне нашей промышленности или хотим переоборудовать нашу промышленность на основе самой возможной для нас сегодня высшей Техники? И так же открыто сказать, что тот, кто желает оставаться на доморощенном уровне нашей техники, тот — экономический реакционер. Если он будет болтать в то же время о мировых коэффициентах, то это — реакционер-обманщик.

Нам, рабочему классу, нужно поставить проблему рационализации — и технической, и организационной, и прочей — как центральную проблему текущего дня, и никаким элементам, даже находящимся в наших же собственных пролетарских рядах, не сдавать в этом вопросе ни пяди. Нам нужно заботиться всеми силами о том, чтобы рационализаторский процесс происходил наиболее безболезненно, чтобы он сопровождался повышением материального уровня наших рабочих, чтобы он (что я считаю колоссально важным) сопровождался не оттиранием рабочих от производства, а, наоборот, добавочным вовлечением рабочих в производственный процесс и в управленческую работу. Это все — наша священнейшая обязанность, но это не отрицает, а предполагает самую энергичную борьбу за более высокий технический уровень, ибо без этого мы не можем развернуть нашей работы. И всякое баловство с этим вопросом, которое проводит оппозиция (рационализация превращается-де в нажим на рабочих), это есть политическое шарлатанство, это значит играть с важнейшими проблемами социализма, и этой игры мы не допустим, это будет недостойно нашей партии, которая ведет рабочий класс вперед, а не заставляет его-топтаться на одном месте.

И еще одна сторона дела. Я не сделаю ошибки, если поставлю вопрос об интенсивности труда прямо. Рационализация будет сопровождаться ростом интенсивности труда, и я считаю, что увиливать от этого вопроса нельзя.

Абсолютный вздор думать, что если мы вводим конвейерную систему, то это не будет сопровождаться ростом интенсивности труда. Конечно, будет. Если сейчас оппозиция кричит: «Ага, значит, нажим на рабочий класс, вы хотите большую интенсивность труда», мы должны прямо сказать: «Да, большая интенсивность труда. Мы одновременно скажем, что мы должны при этом ставить рабочего в такие условия, чтобы он сам, его рабочая сила внутренне перерождались в смысле своей способности развивать более интенсивный труд с минимумом неприятных ощущений для себя, с уменьшением этих неприятных ощущений против прежнего, менее интенсивного труда. Вот наша установка. Нельзя думать, что рабочая сила будет вечно оставаться такой же, как сейчас. Если среднего нашего рабочего перевести в Германию или лучше в Америку, он устанет в 10 раз скорее, чем самый обыкновенный, средний американский пли немецкий рабочий, ибо его (нашего рабочего) сила, она — низшего порядка по сравнению с рабочей силой немецкого рабочего, и поэтому наш рабочий больше устанет от менее интенсивного труда, чем немецкий рабочий при высокой интенсивности. Мы не стоим на капиталистическом пути, и рост, повышение качества нашей рабочей силы будет сопровождаться чем-то, что отличает улучшение нашей рабочей силы и рост возможностей для интенсивного труда от условий капиталистического режима. Чем? Вот первое мероприятие, которое показывает чем: переход на семичасовой рабочий день, потому что семичасовой рабочий день, это есть величайшая компенсация, которая всю проблему роста интенсивности труда ставит на другие рельсы, чем в капиталистической стране. В этих других рамках мы и должны вести дело. Конечно, сейчас рано думать о том, что мы могли бы осуществить требование нашей программы. У нас в программе относительно рабочего дня написано, что мы в конце концов должны перейти на шестичасовой рабочий день, с условием, чтобы минимум 2 часа люди обучались теории производства, государственного управления и военного искусства
[В Программе партии, принятой VIII съездом РКП(б) (1919), отмечалось: «…РКП должна поставить себе задачей установить: 1) в дальнейшем, при общем увеличении производительности труда, максимальный 6-часовой рабочий день без уменьшения вознаграждения за труд и при обязательстве трудящихся сверх того уделить два часа, без особого вознаграждения, теории ремесла и производства, практическому обучению технике государственного управления и военному искусству; 2) введение поощрительной системы вознаграждения за повышение производительности труда» (КПСС в резолюциях… — Т. 2. — С 91).]
. Значит, более интенсивный труд компенсируется сокращением рабочего дня, повышением качества, качественным «перерождением» рабочей силы, что будет ускоряться универсальным изучением производства, вовлечением в управленческую работу, перемещением центра тяжести трудовых усилий с мускульных на нервно-мозговые. Следовательно, когда мы говорим о желании иметь новую технику, тем самым мы говорим, что будет большая интенсивность труда, облегчающаяся и сопровождающаяся «перерождением» самой рабочей силы. И не нужно бояться этого признания. Это — совершенно неизбежный факт, глупо от этого отвертываться. Мы должны говорить беспартийным массам: да, интенсивный труд, но зато мы будем проводить сокращение рабочего дня и будем помогать тебе в твоем культурном росте.

Возьмите среднего нашего рабочего, не привыкшего к собраниям и работе на наших собраниях. Всякий знает, что через полчаса-час такой человек заснет, а мы с вами будем сидеть и 2, и 3 часа, и 4, потому что привычка такая образовалась, тренаж. Наша рабочая сила в этом отношении так сказать, качественно переродилась в смысле способности развить более интенсивный труд без быстрого истощения. Это значит, что рабочая сила уже приобрела такие навыки, такой характер, что она способна развить большее количество энергии. В этом заключается одна из проблем воспитания нашей рабочей силы. Мы не можем держаться за такой темп работы, такой ее ритм, такую работу с прохладцем, которая скорее относится к каменному веку, а не к эпохе новейшей техники.

Мы должны идти здесь вперед, но не отупляя рабочего, как в капиталистических странах, а давая ему полную возможность путем сокращения рабочего дня и путем культурной и общеполитической работы перевоспитать самого себя. На этом пути мы действительно будем мало-помалу создавать социалистических работников, новых рабочих и соответственным образом новую, социалистическую рабочую силу.

Дальнейшая трудность и дальнейшая задача, которые стоят сейчас перед нами, это — вопрос относительно нашего товарного рынка, товарного рынка промышленной продукции, и наших хлебозаготовок. Мы за последнее время не можем констатировать особого обострения товарного голода, как это утверждается оппозицией. Хлебные хвосты нельзя брать в качестве решающих показателей нашей экономики: это — чисто конъюнктурное явление, которое уже теперь изживается, и, по всей вероятности, будет скоро изжито. Но мы не изжили общей проблемы товарного голода. И в связи с этим перед нами стоит опасность, что мы не в состоянии будем извлекать в значительной мере тех хлебных излишков, которые должны были бы быть нами извлечены из деревни. Мы сейчас имеем рост натуральных хлебных запасов, откладывание их в деревне, что связано с нашими конъюнктурными и международными затруднениями. Но нужно сказать, что у нас предложение несколько отстает от спроса. Я лично сторонник того взгляда, что у нас всегда предложение будет отставать от спроса, потому что в нашей хозяйственной структуре заложен такой рост потребностей, который и гонит нашу промышленность, чтобы она развивалась. Но у нас все же есть и товарный голод, который мы должны разрешить рационализацией, обновлением и расширением основного капитала. Нового здесь ничего, не выдумаешь. Дело заключается не в том, чтобы выдумать новый рецепт, а в исполнении тех решений, которые мы выносили, в том, чтобы эти решения действительно и на деле проводились.

И, наконец, товарищи, я хотел упомянуть еще об одной проблеме, где тоже не выдумаешь много рецептов, но о которой нужно упомянуть с точки зрения расположения классовых сил и политического положения. Это — вопрос о безработице. Еще на прошлой конференции, где я тоже был, если не ошибаюсь, докладчиком, я выступал в этом самом вале с вопросом о безработице и говорил, что нашу безработицу нужно лечить с двух концов: это, во-первых, в деревне — путем развития интенсивных нуль-тур и индустриализации сельского хозяйства
[Индустриализация сельского хозяйства — реконструкция материально-технической базы сельского хозяйства на основе последовательного внедрения в сельскохозяйственное производство машин и промышленных технологий. Это одно из основных направлений технического прогресса в сельском хозяйстве социалистических и капиталистических стран. В теоретических спорах второй половины 20-х гг. Н. И. Бухарин последовательно отстаивал точку зрения на индустриализацию как на процесс создания крупного машинного производства во всех отраслях народного хозяйства.]
, что помогло бы задержать рабочие руки на самой земле, и с другого конца — расширением нашего промышленного производства. Жизнь целиком оправдывает это положение, и мы должны только подчеркнуть со всей силой и со всей настойчивостью необходимость на деле проведения этой политики, т. е. развитие интенсивного хозяйства на земле, индустриализацию сельского хозяйства, расширение промышленного строительства; сюда присоединяется вопрос о рационализации и о 7-часовом рабочем дне, о возможно более непрерывной работе в промышленных предприятиях (при наличии сырья), что позволяет при сокращении рабочего дня вводить дополнительную смену, что позволяет расширить количество рабочих.

Вот те вопросы, которые стоят сейчас перед нами в области чисто экономического строительства. Как вы видите, мы не можем сказать, что у нас все сделано и что у нас нет никаких трудностей и задач, а что мы будем дальше, как по паркету, идти вперед. Наоборот, в ближайшее время мы будем встречаться с большими трудностями. Эти трудности в общем и целом есть трудности, вытекающие из того, что в нашей стране нужно совершать великое дело, которое требует нарядного вложения капитальных сумм. Это — главная проблема: как в нищей стране сколотить богатый капитал для индустриализации. Она предполагает огромнейшее напряжение сил, огромнейшее напряжение средств. Мы работаем в области планового хозяйства с большим напряжением. Но мы полагаем ц считаем, что при условии величайшей дружности наших рабочих в деле рационализации, экономии, снижения себестоимости, собирания распыленных сбережений в городе и деревне мы эти трудности преодолеем.

К этому разделу я хотел бы еще прибавить, что за последнее время у оппозиции появилась одна, самая гнусная, нота, которая, заключается в натравливании рабочих на наших красных директоров. Говорят, о присваивании прибавочного труда, создаваемого рабочим классом. Это натравливание есть гнусность. Само собой разумеется, что весь ряд труда, не относящегося к области материального производства,— будь то труд школьного учителя или труд организатора, скажем, Красной Армии,— в конечном счете может проходить только, если соответствующие люди потребляют то, что создается в области материального производства. И нет ничего плохого в том, что известный кадр наших людей, наших работников из этого источника черпает и действительно работает на пользу рабочего класса. Это — не то, что наши оппозиционные субъекты, которые тоже живут из этого же источника, но разрушают дело рабочего класса.

Возьмем, прежде всего, пролетариат и спросим себя: какие главные процессы происходят внутри рабочего класса нашей страны? Что можем сказать мы относительно рабочего класса и о тех изменениях, которые происходили здесь на базе общего хозяйственного строительства Советского Союза?

Постараюсь отметить главные факты, заслуживающие, на мой взгляд, нашего внимания. Прежде всего, мы имеем бесспорный факт числового роста рабочего класса нашей страны. Если в предыдущую полосу нашего развития, во время «военного коммунизма» и в самых начальных стадиях новой экономической политики, в голодное время, мы видели распыление рабочего класса, то за все последние годы, наоборот, мы видим процесс сплочения рабочего класса. Это находит, во-первых, свое выражение в увеличении числа пролетариев. Вторым фактом, который мы должны отметить, является повышение удельного веса рабочего класса в общей массе населения страны. Растет из года в год не только число рабочих, и в том числе в первую очередь число индустриальных пролетариев, но и процент рабочего класса по отношению к общему населению страны, т. е. удельный вес рабочего класса. Если мы посмотрим на рабочий класс с точки зрения его жизненного уровня, то точно так же мы с абсолютной ответственностью можем заявить, что в общем и целом мы имеем непрерывный рост зарплаты и в номинальном и в реальном ее выражении,, непрерывное повышение материального жизненного уровня рабочего класса. Это — три факта, которые, мне кажется, должны быть отмечены в первую голову.

Но есть и другие процессы. Внутри самого рабочего класса происходят перегруппировки. В своем составе рабочий класс претерпевает известные изменения. Какого рода изменения? Во-первых, понижается удельный вес высококвалифицированной, специфической верхушки рабочего класса; это стоит в связи с начинающимся процессом рационализации нашей промышленности, который ослабляет значение некоторых высококвалифицированных слоев рабочего класса, связанных с определенной техникой и определенным обучением.

С другой стороны, мы имеем повышение массовой квалификации, т. е. средних квалифицированных слоев, и повышение удельного веса особенно этой прослойки, этой большой группы рабочего класса в нашей стране. Далее мы имеем процесс вовлечения совершенно новых не обработанных слоев, которые впервые становятся, входят в состав индустриального рабочего класса. Теперь уже закончился процесс всасывания старых рабочих, старых кадров рабочих, которые в голодные годы ушли из городов. Теперь мы имеем процесс втягивания новых рабочих, которые не были до сих пор индустриальными пролетариями, которые впервые приходят на фабрику, которые впервые становятся фабрично-заводскими рабочими. Наконец, мы имеем перегруппировку внутри пролетариата в силу естественного роста, биологического роста пролетариата, т. е. мы имеем подход рабочей молодежи, детей рабочих, вступающих в производственный процесс. Следовательно, мы имеем здесь известную возрастную перегруппировку, которая есть совершенно нормальное явление, которое будет повторяться и в дальнейшем. Наконец, в связи с целым рядом трудностей, которые у нас сейчас есть, в связи с избыточным населением в деревне, в связи с тем, что расширение нашей продукции идет далеко не в ногу с ростом избыточных рабочих рук, мы имеем известную прослойку безработных рабочих, часть из которых является хронически безработными, другая часть которых является безработными более или менее конъюнктурного порядка. Таковы процессы внутри самого рабочего класса.

Налицо несомненный процесс консолидации пролетариата. Это — первый и главнейший вывод, поскольку мы анализируем положение рабочего класса. Само собой разумеется, что числовой рост рабочего класса вовсе не прямо пропорционален росту политического влияния рабочего класса в стране. Политическая роль рабочего класса возрастает больше, чем простой численный рост рабочего класса. Это — закон. Поэтому одна из величайших ошибок оппозиции заключается в том, что она вне всякого соответствия с действительностью и прямо в противоречии с азбукой марксизма представляет положение так, что роль рабочего класса в экономике и политике страны «свертывается». На деле она не может не повышаться и она повышается. Однако перегруппировки в среде рабочего класса, и в первую очередь вступление в состав рабочего класса новых рабочих слоев и рабочей молодежи, ставили и ставят перед нами задачи, которые мы до сих пор, я считаю, не разрешили, и решение которых еще больше ускорит рост политического влияния пролетариата в стране. На эту сторону дела, мне представляется, нужно обратить сугубое внимание.

На московской конференции перед XIV съездом партии, когда была первая перекличка между ленинградскими оппозиционерами и московской организацией, я выдвигал этот вопрос о новых слоях рабочего класса. Мне кажется, что жизнь целиком подтвердила своевременность постановки этого вопроса. Если мы по чистой совести спросим себя, что мы сделали для специальной обработки этих слоев, то я дол жен. сказать, что мы сделали здесь чрезвычайно мало. У нас этот процесс обработки идет стихийно. Вовлекаются новые слои рабочих, они принимают участие наряду с другими рабочими в производственных совещаниях и в других органах рабочего класса, они поставлены в общую систему нашей пролетарской диктатуры и поэтому, разумеется, вовлекаются в культурно-воспитательную и культурно-политическую работу. Такова, так сказать, наша система, которая дает уже сама по себе рамки для этого процесса. Но если мы спросим себя, что мы сделали хотя бы в области создания специальной литературы для этих слоев рабочего класса, в области специального разъяснения специфических черт нашего строительства и пр., то здесь мы сделали очень мало. Эту ошибку нужно возможно скорее исправить, в частности, в связи с оппозицией, которая ведь апеллирует прежде всего к этим слоям рабочего класса. Оппозиционные документы стараются, ведь, нащупать именно это больное, недостаточно здоровое место. Сезонные рабочие, полурабочие, безработные — вот эти клавиши берут как раз на оппозиционном рояле наши почтенные оппозиционеры. Но и независимо от оппозиционеров нельзя забывать об этих слоях. Это представляет специфическую, особую задачу, довольно трудную задачу. Мы пишем почти все наши брошюры, книжки, произносим речи в расчете на старого рабочего-кадровика, который имеет в своей голове массу предпосылок: он знает, как было раньше, он знает, чего мы достигли, знает нашу фабрику, знает наши недостатки, и в то же время он может уложить эти недостатки в правильную перспективу. Не то у новых слоев рабочих, которые не видели старого порядка, старой фабрики. Не то и среди молодежи. Поэтому совершенно понятно, что рабочий-кадровик идет целиком за нас, а если и есть у оппозиции небольшой привесок, то это среди молодежи и новых слоев рабочих и новых безработных.

Мы должны внимательно следить за перегруппировками в рабочем классе, не обольщаясь общим положением, что «в общем» рабочий класс консолидируется.. Рабочий класс консолидируется, его удельный вес, безусловно, растет, его мощь и социальная сила вырастают. Но наша задача заключается в том, чтобы даже на сравнительно небольшие больные места обращать сугубое внимание и понимать, что нужно предпринимать целый ряд мероприятии, которые могли бы втянуть не только стихийно, но в известном порядке новые слои рабочего класса. Переделывать природу рабочего класса— наша постоянная задача, переделывать полукрестьянскую психологию новых слоев рабочего класса — наша сугубая задача. Ведь и по отношению к нашей партии нелепо требовать, чтобы, допустим, все время был один и тот же процент революционеров с подпольным стажем до 1905 г. Это значит не понимать того, что мир изменяется, что одни люди умирают, а другие люди рождаются. То же самое с рабочим классом, и не обращать внимания на состояние рабочего класса, на его состав было бы величайшей ошибкой с нашей стороны. Так обстоит дело с рабочим классом.

Если мы теперь поставим вопрос о крестьянстве и спросим себя насчет процессов, которые здесь происходят, то уж на основе нашего общего экономического анализа, которого я не давал, потому что я предполагаю его всем известным, мы видим, какие тут главные процессы. Мы имеем специфическую дифференциацию крестьянства в нашей стране. Об этом писалось и говорилось много. Мы имеем дифференциацию, своеобразие которой выражается,— я говорю это очень условно и не претендую на особую точность выражения — выражается в частности в известной стабилизации числовой величины среднего крестьянства. В общей сумме крестьянской массы у нас остается, мне кажется, примерно то же количество середняцкой прослойки в качестве основной фигуры. Мы имеем числовой рост батрачества и несомненный рост кулака, рост его хозяйственного значения, потому что кулаки представляют из себя группу с более сильным хозяйством, и, наконец, уменьшается количество бедноты. Таковы в основном процессы в составе самого крестьянства. Крестьянин-середняк остается основной массой. Кулачество растет. Количество батраков возрастает. Сокращается беднота.

Нужно иметь в виду еще следующее обстоятельство. При всех успехах, которые мы делаем в области организации деревенской бедноты и батрачества и их сплочения со средним крестьянством, мы все же должны видеть, что очень часто эти организации не в достаточной степени выполняют свою роль и потому, что на стороне кулака имеется преимущество — культурно-политическая выучка. Можно было бы привести много примеров, когда кулак из-за этой выучки забивает местные организации батраков и бедноты. Это объясняется слабым культурно-политическим уровнем наших людей в деревне и сравнительно большой культурно-политической грамотностью представителей кулацких слоев.

Необходимо усилить, несмотря ни на какие достигнутые результаты, культурно-политическую работу и работу по созданию грамотных и пролетарски выдержанных кадров, обслуживающих нашу деревню.

Нам нужно еще обратить внимание на крестьянскую молодежь. Я тут несколько забегаю вперед, потому что то же самое нужно сказать и относительно рабочего молодняка. Я думаю, что нужно всем нам, всей партии, подумать насчет проблемы, которая у нас сейчас в последнее время была в загоне, проблемы партийного руководства комсомолом. Мы воспитываем огромные кадры молодежи, через наш союз молодежи пробуждая их к активной политической жизни: между тем, поскольку они вырастают уже за пределы самого комсомола («переростки»), мы вынуждены запирать партийные ворота для огромного количества людей, прошедших очень большую партийную выучку в рамках комсомольской организации. И когда мы говорим, что хотим сделать из вас беспартийный актив, они говорят, что нас хотят сдать в беспартийный архив. Нужно сказать, что это большая проблема, которую нужно поставить. Я не берусь эту проблему сейчас решать, для этого нужно специальное изучение опыта, но я думаю, что ее нам нужно перед собой поставить, потому что в общей механике нашей страны и в общей механике наших приводных ремней, обеспечивающих пролетарское руководство, есть много слабых сторон. Нужно прощупать то или иное решение этих вопросов.

Вот то главное, что я хотел сказать относительно крестьянства.

Я позволю себе сказать два слова о городской и полугородской промысловой мелкой буржуазии, в частности, о кустарях и ремесленниках. Кустари и ремесленники составляют в общей экономике страны далеко не маловажный слой. Подчинены они нашему влиянию еще в очень малой степени, а капиталистическому влиянию — в большей степени. Значит, мы имеем значительное количество этого слоя, слабую организованность этого слоя, сравнительно минимальное влияние со стороны нашей партии на эти слои и большее экономическое влияние со стороны частного капитала. Это нужно признать. Если мы возьмем слой мелкой и мельчайшей торговой буржуазии и то, что примыкает отчасти к этим слоям, так называемую мелкобуржуазную городскую бедноту, то мы имеем и процесс обеднения этих слоев и процесс вытеснения этих слоев. В частности как раз в области торговли произошли различные перегруппировки этих слоев. Часто на этой почве мы имеем соответствующее обострение различного рода контрреволюционных, шовинистических, например, антисемитских, настроений. Это — почва, где произрастают часто семена фашизма на нашей почве. Это мы должны видеть и с этим должны повести решительную борьбу.

Каковы выводы? Мы должны поставить перед собою задачу более усиленного экономического охвата этих слоев мелкой буржуазии, в первую очередь кустарей и ремесленников, через кустарно-промысловую, снабженческую кооперацию, синдицирование предприятий, через соответствующие связи с кооперацией вообще. Мы должны именно здесь повнимательней поставить перед собой задачу борьбы с частным капиталом, который через систему домашней индустрии, через раздачу сырья, через своеобразную систему заказов оперирует в этой области. Понятно, что до сих пор мы были заняты в первую очередь тем делом, чтобы высадить наших противников, высадить частных капиталистов из сферы крупной промышленности, из сферы оптовой торговли, из сферы розничной торговли в крупных городах. Мы неоднократно выступали с положениями и с тезисами о том, что мы не смотрим на мелкую промышленность как на противника, которого надо вытеснить, а считаем, наоборот, возможным ее развитие. Но мы до последнего времени мало обращали внимания на социально-классовое овладевание этой сферой производства. Теперь мы выросли, наше влияние возросло, и мы должны в большей степени обратить внимание на экономический и политический охват этих слоев мелкой буржуазии. Во-первых, экономический охват, борьба с частным капиталом, и затем, во-вторых, политическая обработка этих слоев, причем здесь я считаю необходимым усилить и заострить борьбу против различных антисемитских тенденций, которые суть не что иное, как зародышевые формы русского фашизма. Из этого и на этой почве может вырасти русский фашизм. Конечно, он не вырастет, потому что мы ему в необходимый момент срежем голову, а пока нужно укрепить наше политическое влияние так, чтобы те или другие гнусные и контрреволюционные тенденции не вырастали отсюда вообще.

Затем нужно просмотреть мельком другие слои, именно наших служащих и нашу интеллигенцию. Тут, товарищи, нужно сказать, что партия наша должна сделать гораздо больше, чем сделала до сих пор. Прежде всего несколько слов относительно фактического положения здесь.

Прежде всего, если посмотреть на интеллигенцию, то здесь мы должны констатировать наличие как раз у квалифицированных и наиболее хорошо оплачиваемых слоев интеллигенции целой реакционной прослойки, которая если и ведет себя очень конспиративно и непосредственно не выступает против Советской власти и пр., то, с другой стороны, представляет собой довольно сколоченный кулак, который на работу смотрит просто так, как на обязанность. Эти никогда не проявляют никакой творческой инициативы, никогда не стремятся активно помочь или преодолеть трудности, получают жалованье, а на работу смотрят только как на выполнение своих формальных обязанностей. В целом ряде случаев эта верхушка такого рода специалистов квалифицированного порядка настроена реакционно. Я не говорю, что такие настроения свойственны всей квалифицированной интеллигенции, отнюдь, нет, но я говорю о настроении определенного ее слоя, который тихой сапой ведет борьбу, например, с выдвиженцами, которых они стараются затереть и никакого хода им не давать и пр. В разговорах они открыто спекулируют на военной опасности, которая угрожает нашей стране.

Есть в среде квалифицированной интеллигенции сменовеховская прослойка. Ее политическую физиономию я не буду описывать. Своими прогнозами и анализом, анализом того, что есть, и того, что должно быть, по их мнению, она, примерно, сходится с нашей оппозицией, потому что то же думает, что мы перерождаемся и будем перерождаться, расценивая это с положительным знаком. Они в общем и целом работают, иногда хорошо работают, но их политическая установка есть борьба за лучшие кадры интеллигенции, чтобы отвести их с настоящего советского пути. Делают они это очень осторожно, очень умно, по внешности они очень лояльны по отношению к Советской власти, а иногда делают вид, что даже больше чем лояльны. Но, есть у них определенная линия, линия на сознательное сворачивание с нашего классового пути, линия действительного перерождения.

Основная же масса интеллигенции из слоя служащих, это — то, что можно было бы назвать советским середняком, который действительно уже идет с Советской властью. В особенности среди технической интеллигенции уже имеется целый, довольно значительный кадр, который действительно идет с Советской властью и хочет идти с Советской властью, потому что он, выросший на дрожжах новых событий, довольно хорошо представляет себе размах нашего строительства, знает перспективы нашего строительства с его громадным будущим, с его громадными возможностями, с большим строительным пафосом. Это есть ядро советской интеллигенции, отчасти советских служащих, которых мы должны, разумеется, всемерно поддерживать.

Наконец, товарищи, существует прослойка недовольных служащих и полуинтеллигентов и интеллигентов, которые являются хронически безработными, в особенности в связи с решительным нажимом и сокращением нашего государственного аппарата, с борьбой против бюрократизма и т. д. Это серьезный вопрос, потому что мы режем наш госаппарат и должны его резать, потому что мы сокращаем его и должны сокращать, и мы не должны мошенничать и двурушничать, как делает оппозиция, которая, с одной стороны, говорит: сокращение аппарата, а с другой стороны, в другом параграфе пишет, что мы не можем, мы не должны выбросить ни одного служащего. Одно из двух: либо ты должен резать этот аппарат, либо не должен резать аппарат. А быть именинником и на Петра, и на Онуфрия может быть и хорошо, но политически бесчестно. Мы стоим на той точке зрения, что мы должны будем и дальше, по всей вероятности, сокращать этот самый аппарат, что это есть одна из предпосылок нашей борьбы с бюрократизмом, так как он действительно у нас разбух. Но сейчас у нас такое положение вещей, когда мы эти излишние руки не можем рассовать в другие сферы приложения труда. Поэтому мы должны считаться с тем, что это несет безработицу служащих, части интеллигенции. И вот, товарищи, эти слои не довольны. Рассосать их недовольство мы не в состоянии сразу, это дело большого промежутка времени. Они связаны, в свою очередь, и с интеллигентскими кадрами, которые образуются частью из этих же слоев, частью из наших вузов и пр. Дрожание среди нашего служилого элемента и нашей интеллигенции, передающееся в первую очередь на вузовский «барометр», это — тоже настоящая социальная база для нашей оппозиции, наряду с мелкой буржуазией, с отсталыми прослойками рабочих. Если вы сделаете статистический подсчет, кто как голосует, кто кому аплодирует, вы увидите, что здесь также находится социальная база нашей оппозиции.

Какие замечания по этому поводу можно сделать в смысле итоговых выводов? Во-первых, нам нужно вести борьбу с реакционными элементами систематически, планомерно; во-вторых, нам нужно усилить нашу работу среди интеллигенции, и я должен, товарищи, сказать, что очень часто мы не делаем здесь того, что мы могли бы делать,— это нужно признать. Мне лично неоднократно приходилось встречаться с рядом представителей- таких интеллигентских прослоек, которые говорят: «Мы бы хотели, чтобы нами руководили, но я не могу считать полезным икса, игрека, зета, про которых я наверняка знаю, что они ничего не понимают в том деле, за которое берутся». Конечно, тут имеется известное пренебрежительное отношение к нашим товарищам, которые постепенно выдвигаются, но, с другой стороны, мы должны принять меры к улучшению руководства этими интеллигентскими группами, ставя здесь людей тактичных и хоть что-нибудь понимающих в соответствующей отрасли. Надеяться на то, что здесь росчерком пера или фельдфебельским окриком можно было что-нибудь сделать, не приходится. Мы вышли из этой фазы. От нас требуют не только приказа, но и настоящего руководства, основанного на знании дела. И вот, товарищи, здесь, на этом фронте, и в области литературы, и в области искусства, и в области театра, и в области науки, и в области научной техники и прочего у нас дело обстоит очень плохо, а главное, чем дальше, тем больше мы запускаем эту болезнь. Потому что если мы, например, посмотрим, как подрастают новые кадры квалифицированные, научные, то мы по всем вузам имеем одно и то же явление, что наши дорогие коммунисты и комсомольцы хуже работают над наукой, чем беспартийные. Этого больше терпеть нельзя: получаешь ты хлеб от пролетариата, который послал тебя в высшее учебное заведение,— изволь работать, и заниматься делом, иначе гнать тебя надо из высшего учебного заведения.

Я думаю, что, конечно, здесь есть и ряд таких причин, как материальная нищета, перегрузка общественной работой на холостом ходу и прочее. Двадцать тысяч раз на партийных собраниях мы ставили этот вопрос и до сих пор не сдвинули его как следует. И поскольку мне известно, вчера в а Московском Комитете обсуждался этот вопрос, это — угрожающее явление, потому что это совсем не пустяки, какие кадры научных специалистов и проч. мы будем иметь через 2—3 года. Это не пустяки. Уж лучше разгрузить от очень большого количества общественных обязанностей, оставив необходимый минимум (для связи с партией, с рабочими) и спрашивать после этого по самой настоящей, свирепой строгости, чтобы они учились, а не «вола крутили». Работа среди интеллигенции, усиление работы по формированию наших собственных кадров стоит перед нами.

Вот, в общем, те замечания, которые я хотел сделать касательно разных классов, группировок в нашей стране. Итоги здесь какие? Безусловное усиление рабочего класса, укрепление блока рабочего класса с основными массами крестьянства. Но при этом несомненное оживление активности различных противосоветских групп. И в верхушке квалифицированной интеллигенции, о которой я говорил, реакционеров, и среди полуинтеллигентской молодежи, и среди реакционных частей крестьянства мы имеем оживление. Мы имеем оживление меньшевиков, мы имеем оживление эсеров. В связи с оппозицией все группировки, направленные против нас, лезут в эту оппозиционную щель и откровенно об этом пишут. Если бы вы познакомились с тем, какие разговоры ведутся в среде интеллигенции полувраждебной и враждебной к нам, то вы бы увидали, что по всей линии ведется спекуляция на двух фактах. Во-первых, на факте опасности, во-вторых, на оппозиции. И совершенно понятно, это вытекает из всей механики борьбы. Рост активности противопролетарских группировок налицо. Он происходит в различных формах: в форме создания своих организаций, в форме попытки создания своих платформ и программ, как я вам рассказывал, в форме организации различных группировок, в форме организации различных блоков и т. д. Все это, вплоть до уличных разговоров, указывает на активизацию сил, враждебных нашей диктатуре, враждебных диктатуре пролетариата. И само собой разумеется, что мы должны здесь во всех отношениях оказаться на высоте положения, и мы, без сомнения, окажемся на высоте положения. Угрожающего, конечно, здесь ничего нет. Но мы должны в области экономической больше, чем раньше, наступать на враждебные нам элементы. В отношении различных классов мы должны, одновременно с борьбой против непосредственных наших противников, обязательно усилить нашу положительную работу. Если бы мы с возросшей силой выполнили те социально-политические задачи, которые перед нами стоят, если бы мы сделали ряд добавочных усилий, это принесло бы только пользу, и эта польза пойдет по линии дальнейшего укрепления нашей диктатуры.

В заключение этого раздела своего доклада я бы хотел поставить один общий вопрос, который вытекает из того, что я говорил о разных классах, и который представляет и теоретический, и практический интерес. Мы не раз говорили, что общая эволюция, общий ход развития в нашей стране в переходный период между капитализмом и коммунизмом это есть период отмирания классов и, следовательно, период отмирания государственной власти. Между тем, мы видим такой исторический зигзаг, такой период, когда классовая борьба в своеобразных формах идет довольно остро и на данном перекате имеет тенденцию к обострению. Как это увязать одно с другим? Как увязать общую генеральную линию развития на отмирание классов с обострением классовой борьбы? Я прежде всего хотел бы сказать, что у нас элементы отмирания государства все же есть и есть элементы отмирания классов. Например, скажем, наш рабочий класс есть рабочий класс, пролетариат, а в то же самое время он начинает быть чем-то иным, потому что пролетариат — это наемные рабочие, но у нас в социалистических предприятиях нет наемных рабочих. Наш рабочий превращается в социалистического работника. Наш рабочий класс не замыкается как особый класс, он влияет на другие классы, на Красную Армию. Наша Красная Армия есть одно из орудий культурно-политической переделки крестьян. Крестьянин, прошедший коммунистическую армейскую школу, уже имеет известное зернышко пролетарской обработки, социалистической обработки. Мы имеем вовлечение самых широких масс в государственную работу, переделку этих масс и переделку этими массами государственного аппарата. Эти процессы деформируют наши основные классы, раскрестьянивают крестьян, распролетаривают пролетариат. Это не что иное, как элементы отмирания самой государственной власти. В то же время, несмотря на эти элементы отмирания государственной власти, мы имеем по целому ряду каналов обострение классовой борьбы. Почему? Я думаю, что здесь два главных факта стоят перед нами. Во-первых, это наша международная обстановка. Представьте себе конкретно: вот перед вами колеблющийся интеллигент, который не знает, выйдет ли у большевиков в конце концов или нет, но знает то, что сейчас грозит опасность войны. Это поддерживает его старые традиции, потому что еще до сих пор некоторые считают нас и наш строй «ненормальным» уродом в семье «нормальных» капиталистических государств. Капиталистические государства давят на эти слои, давят тем, что эти слои знают — будет война, и они могут сомкнуться с ними. Это питает известные старые надежды, это заостряет борьбу внутри страны.

Второе, это то, что мы сами, развивая наши экономические рычаги, наши командные высоты, наше хозяйство и промышленность и пр., двигаемся в этом процессе неравномерно. Вот я приводил вам пример: кустаря мы до сих пор в значительной степени оставляли в забросе; на кулака мы нажимали целым рядом наших рычагов, но вытеснять его с его деревенской базы мы только-только начинаем и поэтому наш противник рассосан не просто по всему фронту, но имеет также свои опорные пункты. Вот эта неравномерность всасывания различных мелкобуржуазных трудящихся слоев в социалистическую экономику и неравномерность охвата различных сфер хозяйства, где старается укрепиться буржуазия, и выражается в том, что у нас в определенный период может быть резкое обострение с некоторыми общественными слоями в стране. В отношении к нашему внутреннему противнику наши задачи сформулированы в тезисах ЦК к партийному съезду. Нужно, чтобы наша партия обращала внимание на любую опасность и использовала любую возможность продвижения социалистического строительства вперед. Наш внутренний противник сам по себе нам уже не так опасен, но он становится спасен для нас, поскольку он смыкается с активизацией нашего внешнего противника.